1.
читать дальшеМацумото не замечает, как впускает ее в свою жизнь. С лисами-оборотнями все ясно: сначала в дом, потом на футон, потом в душу. Но в худеньком лице Хинамори нет ничего лисьего, если и сравнивать ее – то с серым воробышком, невидной птичкой. Такая не обидит, не клюнет до крови.
Мацумото сама виновата: расслабляется, ищет тепла, а с кем согреешься лучше, чем с Хинамори? Слово за слово, и наступает ночь, а Хинамори лежит в ее объятиях и прикасается пальцами к губам.
– Ты пахнешь сливами, – говорит Мацумото.
– Маринованными?
– Нет, цветами.
Мацумото знает – это не воробышек, а сойка. В дом она вошла, и в постель, теперь пробирается дальше, разрывая крыльями сердце. Один поцелуй – и грудь разодрана в клочья. А Мацумото думала, что так поступают только лисы.
– Хинамори, кого ты любишь?
– Никого на земле.
– Даже меня?
– Даже вас, Рангику-сан.
И Мацумото верит, что это ложь.
2.
читать дальшеХрупкая, тонкая Хинамори вздрагивает на ее груди. Мацумото целует Хинамори в затылок, теребит мягкой рукой темные волосы, прекрасно зная, что это бесполезно. Гладит ее по спине, и там, под слоями форменной одежды, чувствуется выступ позвоночника – острее, чем обычно. Мацумото шепчет ей на ушко какую-то ерунду, так тихо и близко, что влага от дыхания оседает на ее собственных губах. Она пытается согреть кожу Хинамори, как можно больше и жарче. Согреть бы не кожу, но вряд ли ей это по силам.
Услышав скрип седзи, они резво отпрыгивают друг от друга. Мацумото стягивает мокрый ворот на груди, Хинамори тянет губы в робкой улыбке. Они загадочно понижают голос, обмениваясь быстрыми взглядами, и говорят про ближайшее воскресенье, последнее собрание, ткань на форму...
Хицугая кивает веско, проходя через комнату, и отодвигает следующую дверь.
Сквозняк обдает их холодом. Таким сближающим холодом.
3.
читать дальшеРангику старше. Она была уже офицером, когда Момо только собиралась поступать в Академию. Рангику сильнее. Физически: ей ничего не стоит поднять Момо на руки и унести, аккуратно брыкающуюся, куда-нибудь подальше. Духовно: там, где Момо падает без сознания, истощенная бурей в собственной душе, Рангику стискивает до хруста зубы и идет дальше или стоит насмерть. Рангику – душа компании, центр внимания. Момо тихо сидит в уголке и если что-то и скажет, то только когда к ней обратятся прямо.
Но по ночам именно Рангику бьется в путах слабого кидо, извивается и стонет, беспомощная, пока Момо склоняется над ней, целует ее соски, гладит бедра, берет ее как пожелает, тихо смеясь от удовольствия.
Вроде и невеликое дело – быть слабее Момо. Но Рангику так нужно хоть на время перестать быть сильной. А Момо… если даже ее взгляд в полутьме чуточку безумен, то кому какое дело?..